Строительный бум, который испытывала в последние годы столица, взметнул ввысь и цены на каждый участок, пригодный для застройки. Кризис утихомирил аппетиты застройщиков, многие из них сейчас сидят без денег.

А что же тем временем происходит с землей? Кто проявляет к ней интерес? Кем чувствуют на ней себя сами москвичи - хозяевами или квартирантами на птичьих правах? На эти и другие вопросы журналистов ответил в ходе делового завтрака в РГ руководитель департамента земельных ресурсов Москвы Виктор Дамурчиев.

Что там, за чужим забором?

Российская газета: Виктор Назарович! Как в городе идет межевание участков под многоквартирными домами? Скоро ли ТСЖ смогут оформить в собственность придомовую территорию?

Виктор Дамурчиев: За два года размежевана примерно треть территории. Для того чтобы завершить эту работу, потребуется еще примерно 2-2,5 года. Дело в том, что исторически город складывался так, что дворы в нем были общими. Теперь же, когда создаются кондоминиумы и товарищества собственников жилья, каждый из них настроен на обособление. По закону они имеют на это право. Но, нарезая им участок, город нередко сталкивается с сопротивлением жителей соседних домов. Как, например, недавно в Марьиной Роще. Благоустроив свою территорию, ЖСК Техномаш с улицы Полковой, 16, огородил ее железным забором с автоматическими воротами. Въехать в них стало возможно лишь с пропуском. Но соседей с улицы Стрелецкой, 9, корпус 2, это не устраивает, они требуют снести и забор, и ворота.

РГ: Что им за дело до чужого забора?

Дамурчиев: Говорят, раньше они напрямую ходили в аптеку и близлежащий магазин мимо этого дома, а теперь, чтобы туда попасть, надо обходить. Вроде всего-то 70-80 метров, но люди не хотят! Подобные проблемы встают не только в Москве. На недавней встрече с зарубежными архитекторами один специалист из Канады рассказал о случае, когда власти отказались выгородить территорию жителям маленького поселка потому, что на том участке проходит тропа, по которой ходят более полутора столетий олени. И люди их поняли.

РГ: Ну а в Марьиной Роще вы что решили?

Дамурчиев: Землю выделили, но, чтобы не сталкивать городское сообщество лбами, забор попросили снять. Есть такое понятие - публичный сервитут : то есть - право ограниченного пользования чужими землями. Пользоваться этим правом властям дает Земельный кодекс РФ.

РГ: Но люди ставят заборы далеко не всегда для понтов . Жители привокзальных районов, например, вынуждены таким образом защищаться от бомжей, от желающих распить в ближайшем подъезде или устроить бесплатный туалет...

Дамурчиев: Если ограждение никому не мешает, не создает преград для доступа службам МЧС и машинам скорой помощи , препятствий в его согласовании не должно быть. Лучше это сделать, чем ходить под угрозой предписания на снятие.

РГ: Ну а если соседи против, а ТСЖ забор все-таки оставит? Придет бульдозер и снесет?

Дамурчиев: Пока такого не было. В Москве есть госинспекция по недвижимости, в районе - управа, в префектурах - специальные люди, которые должны отслеживать, чтобы самовольных построек не возникало. Ну а если уж упустили момент или оказались в хвосте событий, то остается обратиться в суд. Однако подобные случаи можно пересчитать по пальцам. Большинство москвичей понимают, что в городе проживают 13 миллионов населения и надо считаться с интересами друг друга.

Ракушка в безопасности

РГ: Скажите, пожалуйста, когда и как город будет избавляться от ракушек ?

Дамурчиев: В самой постановке вопроса я вижу нашу национальную противоречивость. Мы, москвичи, в своей массе жутко возмущаемся, когда не можем проехать и пройти по улицам родного города, когда вязнем в сугробах, к которым не может подойти снегоуборочная техника, а дети не могут поиграть на детской площадке, заставленной машинами. Но стоит сказать: давайте уберем плоскостные гаражи, под которыми занято 2697 гектаров земли (вдумайтесь в эту цифру!), и построим многоэтажные паркинги, с помощью которых освободим и дороги, и дворы, как тут же все начинают кричать: автомобили вышвыривают, наши права попираются!

Оставим эмоции. Я внимательно изучил проект закона о размещении автотранспортных средств в Москве, вызвавший столь бурную дискуссию. В нем говорится о недопустимости размещения автомобилей в местах, не предназначенных для этого, и ни слова о вышвыривании ракушек .

РГ: Так ракушки -то все по сути стоят незаконно! На них же не выдают документов!

Дамурчиев: Это не так. Из порядка 330 тысяч ракушек , имеющихся в столице, 15 процентов зарегистрированы в установленном порядке. Даже после принятия нового закона их владельцев можно будет убеждать освободить свой гараж, но никто не может потребовать сделать это.

РГ: А ваша личная машина, Виктор Назарович, где стоит? В подземном гараже?

Дамурчиев: На открытом воздухе перед театральным Центром Анатолия Васильева, на Сретенке. Другой возможности поставить поближе к дому нет. Подземного гаража нет, а дворовую территорию оформил себе соседний дом еще лет 15 назад. Так что в моем доме есть только тротуар на выходе из подъезда.

Сколько стоит гектар у Кремля?

РГ: Цены на московскую землю во время кризиса очень упали?

Дамурчиев: Нет. Просто стало меньше людей, способных выкладывать достойную цену, поэтому доходы от земли в бюджет Москвы снизились по сравнению с докризисным 2007-м. Тогда они впервые перевалили рубеж в миллиард долларов. В 2008 году из-за кризиса снизились до 27,1 миллиарда рублей, в 2009-м - до 24,8 миллиарда. В этом году, я надеюсь, ситуация улучшится и мы вновь вернемся к докризисным показателям.

РГ: Интерес у инвесторов к земле сохранился?

Дамурчиев: Безусловно. В прошлом году, например, мы продали 166 гектаров, в бюджет поступило 3,9 миллиарда, а в этом планируем выставить на продажу земли вдвое больше.

РГ: Сколько же стоит гектар, скажем, в районе Кремля?

Дамурчиев: Свободной земли там просто нет. Поэтому есть смысл говорить о кадастровой цене, хотя рыночная, как правило, выше. Еще один нюанс: важно, под какую функцию приобретается земля. Если под жилье, то цены дешевле, под торговлю и офисы - дороже.

РГ: Ну хотя бы для ориентации: вдруг кто-то из собственников выставит свой участок на продажу...

Дамурчиев: Кадастровая стоимость земли в районе Кремля под офисы и банки - 45 миллионов долларов за гектар. До европейских городов по ценам мы еще недотягиваем. Например, в Мюнхене, в районе ратуши (где тоже никто ничего не продает и не покупает) цена гектара - 90 миллионов евро. В районе Сокольников, станции метро Полежаевская гектар можно купить примерно за 12 миллионов долларов, в районе Кожухово - около 9,5 миллиона. Но свободной земли в Москве осталось немного - продаем в год порядка 120 участков.

РГ: Юрий Лужков неоднократно ставил задачу упрощения ее покупки, избавления инвесторов от волокиты. Удалось?

Дамурчиев: Мэр требует упрощения всей процедуры согласования, в которой оформление земли - лишь одна из составных частей. Если земля вам уже принадлежала по какому-то праву, то для ее оформления достаточно месяца. Если получаете ее на конкурсе, то - от месяца до трех. Хуже, когда участок еще не сформирован и к нему имеются вопросы у других потенциальных землепользователей. Приходится связываться с Москомархитектурой, Москомприроды, размежевывать его, ставить на кадастровый учет... И тогда до выхода сформированного участка на аукцион в виде готового продукта в общей сложности уходит до четырех месяцев... Если кто-то говорит, что за границей это можно сделать за 10-20 дней, не верьте. Мы внимательно изучали опыт европейских коллег, и я с уверенностью говорю: наши сроки и их вполне сопоставимы.

Москва прирастает Подмосковьем

РГ: Недавно стало известно, что Подмосковье задолжало Москве 4,5 миллиарда рублей за перевозку льготников на общественном транспорте и готово большую часть долга - примерно 3 миллиарда - погасить продажей земли и имущества. Поясните, о чем идет речь.

Дамурчиев: Обсуждается вопрос о приобретении для Москвы 100 гектаров территории под кладбища, которых, как известно, в столице не хватает. Имеется в виду земля под новые погосты, а также для прирезки существующих. Но эти планы не связаны напрямую со взаимозачетами. Работа ведется параллельно.

РГ: А кем стали новоселы в Щербинке, которые купили квартиры в Щербинке, построенные Москвой? Жителями Москвы или Московской области?

Дамурчиев: Сразу уточню: Москва строит жилье в первую очередь для обеспечения им военнослужащих по программе с минобороны не в Щербинке, а на участке в 390 гектаров, расположенном вблизи Щербинки и переданном столице указом Президиума Верховного совета РСФСР еще в 1988 году. Потом одна коммерческая структура пыталась захватить его, но столица в судах отстояла свои права. Так что все, кто получил или купил там квартиры, полноправные москвичи. Как, впрочем, и жители частных домов бывших деревень Захарьино и Захарьинские Дворики, вошедших также в состав столицы. Они имеют московскую регистрацию, платят налоги в Москве, решают все свои вопросы в органах власти столицы.

РГ: Столичные и областные власти долго не могли договориться о границе между Москвой и Подмосковьем. Нашли, наконец, общий язык?

Дамурчиев: Этим вопросом занималась объединенная коллегия. Для этого всю МКАД длиной 108 километров поделили на 750 участков и согласовывали отдельно каждый из них с тем, чтобы все четко можно было видеть на картах. Сейчас осталось уточнить последние 17-20 участков. Думаю, что не позже середины нынешнего года это произойдет и пограничное кольцо между двумя субъектами Федерации наконец замкнется.

Землю - храмам

РГ: Как вы относитесь к намерению федеральных властей безвозмездно передать землю?

Дамурчиев: Я считаю, что это будет справедливо: в свое время у них отняли эту землю, а теперь возвращают. Пусть Церковь учит людей доброму и вечному, не важно, православная она или мусульманская. Правительство Москвы начало эту работу еще до принятия решения правительства РФ. Храмы уже сейчас пользуются почти 370 гектарами земли, регулярно город выделяет ее и под новые церкви. Сейчас же религиозным организациям будут передаваться и федеральная собственность, и региональная. Надо лишь продумать вопрос о том, чтобы ей была обеспечена нормальная сохранность, а для музейных ценностей, которые находятся во многих таких объектах, найдены новые места хранения.